Принцип монтера Мечникова

8.12. Принцип «монтера Мечникова»

Предприниматель России вышел в суровый мир международного бизнеса, и на этой коварной, «тропе войны» его подстерегают самые неожиданные опасности.

Вот какие характерные негативные моменты отмечены западными бизнесменами при сотрудничестве с русскими: длительность ведения переговоров; отсутствие необходимых полномочий у русских представителей, особенно государственных учреждений; неспособность назвать реалистичные цены (как следствие плохого знания конъюнктуры рынка); необязательность при проведении переговоров (неявки на встречи, замедленная реакция на письма и факсы); склонность к ведению излишне подробных протоколов с детализацией каждого пункта (а ведь протокол — это еще не контракт!); слабое знание принципов маркетинга и законов рынка. И удивительная, милая доверчивость — а как же, да мы с ним мартини пили, даже расцеловались на прощание!

Вот невыдуманный пример: московская производственно-коммерческая фирма во главе с умным, образованным, но, увы, очень доверчивым ученым-физиком договорилась с обаятельным американским бизнесменом из «бывший русских» о поставке в Америку солидной партии оптических приборов. Решили не оформлять контракт, так как есть много общих знакомых, пили, правда, не мартини, а русскую водку и «как же не доверять людям. «. Конфузный итог ясен — русская фирма потеряла несколько тысяч долларов. «Тогда архивариус очень тихо спросил: «А деньги?» — «Тише, дурак, — сказал Остап грозно, — говорят тебе русским языком — завтра, значит завтра».

Партнер Остапа Бендера по сделке со стульями монтер Мечников — «человек, измученный нарзаном», из популярного романа И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев» — дал название еще одному мудрому совету из области искусства управления. Этот принцип, сформулированный в эпизоде, приведенном в эпиграфе, позволил партнерам достигнуть согласия как «продукта непротивления сторон».

Принцип «монтера Мечникова» гласит, что любое управленческое решение должно быть обеспечено документально (включая при необходимости и финансовые документы) или материально. Нельзя подписывать приказ о выплате премии, если руководитель не убежден в наличии премиального фонда; нельзя принимать на работу нового сотрудника, пока не будет создана вакансия; нельзя поставлять товар без предварительной оплаты или открывать совместное дело без товарного кредита. Сначала — деньги, потом — стулья!

Принцип «монтера Мечникова», точнее его инверсия, имеет еще одну область применения, которая выдвигает этот принцип на одно из важнейших мест в проблемах управления в современной России, — оплата работы по конечным результатам. Труд требует вознаграждения, и делается только то, что вознаграждается. Проблема оплаты труда более сложна, чем простое сравнение достоинств и недостатков повременной или сдельной оплаты.

В советское время вознаграждение обычно осуществлялось за отработанное время, а не за конечный результат труда работника и итоги деятельности предприятия в целом. Каждый был уверен, что по итогам месяца он получит точно рассчитанную сумму денег независимо от того, как человек трудился и каков общий результат деятельности коллектива. Тут действовал уже не метод «кнута и пряника», а только «кнута» (выговор, понижение в должности, увольнение), поскольку «пряника» не было, если не считать похвальных или почетных грамот и премий по итогам года, которые обычно тоже были гарантированы.

Вспомните знакомую картину: на обочине дороги сидят ремонтные рабочие в ярких оранжевых куртках, ждут, когда привезут асфальтовую смесь.

Сегодня подавляющее большинство руководителей предприятий живут только сегодняшним днем, не заботятся о перспективе и о стратегическом развитии своего предприятия, неохотно тратят ресурсы на техническое перевооружение и повышение квалификации специалистов. Нет материальной заинтересованности и у руководителей среднего звена для того, чтобы получить необходимый результат меньшим числом исполнителей и в кратчайшие сроки. А вот оплата труда работников японских фирм более чем на 30% зависит от итоговой прибыли фирмы! Вариант принципа «монтера Мечникова» в этом случае формулируется так: «Если в итоге твоего труда будет получена прибыль — получишь деньги». Этот принцип весьма категорично поддерживает известный американский менеджер Джек Стэк, протестуя против метода «заплати мне сегодня, отработаю как-нибудь потом». Именно это и является причиной гибели большинства компаний, потому что так думают очень многие, начиная от руководителя и кончая простым рабочим. Вы должны занять противоположную позицию — «сначала заработай». Сознательно не будем останавливаться на других «принципах управления (унификации документооборота, обратной связи и т.д.), так как их значение в науке и искусстве управления не столь существенно.

Вопросы для самопроверки:

1. Понятие принципов управления, их объективность и универсальность.

2. Особая актуальность принципа правовой защищенности управленческого решения в условиях перехода экономики России к рыночным отношениям.

3. Централизация и децентрализация; принцип оптимизации управления.

4. От каких факторов зависит норма управляемости?

5. Особенности и сфера применения принципа делегирования полномочий.

6. Какие принципы управления вы считаете особенно актуальными в условиях организации производства современной России?

Глава 38. И др.

Утро застало концессионеров на виду Чебоксар. Остап дремал у руля. Ипполит Матвеевич сонно водил веслами по воде. От холодной ночи обоих подирала цыганская дрожь. На востоке распускались розовые бутоны. Пенсне Ипполита Матвеевича все светлело. Овальные стекла их заиграли. В них попеременно отразились оба берега. Семафор с левого берега изогнулся в двояковогнутом стекле так, будто бы у него болел живот. Синие купола Чебоксар плыли в стеклах Воробьянинова, словно корабли. Сад на востоке разрастался. Бутоны превратились в вулканы и принялись извергать лаву наилучших кондитерских окрасок. Птички на левом берегу учинили большой и громкий скандал. Золотая дужка пенсне вспыхнула и ослепила гроссмейстера. Взошло солнце. Остап раскрыл глаза и вытянулся, накреняя лодку и треща костями.

— С добрым утром, Киса, — сказал он, давясь зевотой, — я пришел к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало, что оно горячим светом по чем-то там затрепетало.

— Пристань, — доложил Ипполит Матвеевич. Остап вытащил путеводитель и справился.

— Судя по всему — Чебоксары. Так, так. «Обращаем внимание на очень красиво расположенный г. Чебоксары». Киса, он в самом деле красиво расположен. «В настоящее время в Чебоксарах 7702 жителя». Киса! Давайте бросим погоню за бриллиантами и увеличим население Чебоксар до 7704 человек. А? Это будет очень эффектно. Откроем «Пти шво» и с этого «Пти шво» будем иметь верный гран-кусок хлеба. Ну-с, дальше. «Основанный в 1555 году, город сохранил несколько весьма интересных церквей. Помимо административных учреждений Чувашской республики, здесь имеются: рабочий факультет, партийная школа, педагогический техникум, две школы второй ступени, музей, научное общество и библиотека. На Чебоксарской пристани и на базаре можно видеть чувашей и черемис, выделяющихся своим внешним видом».

Но еще прежде, чем друзья приблизились к пристани, где можно было видеть чувашей и черемис, их внимание было привлечено к предмету, плывшему по течению впереди лодки.

— Стул! — закричал Остап. — Администратор! Наш стул плывет.

Компаньоны подплыли к стулу. Он покачивался, вращался, погружался в воду, снова выплывал, удаляясь от лодки концессионеров. Вода свободно вливалась в его распоротое брюхо. Это был стул, вскрытый на «Скрябине» и теперь медленно направлявшийся в Каспийское море.

— Здорово, приятель! — крикнул Остап. — Давненько не виделись! Знаете, Воробьянинов, этот стул напоминает мне нашу жизнь. Мы тоже плывем по течению. Нас топят, мы выплываем, хотя, кажется, никого этим не радуем. Нас никто не любит, если не считать уголовного розыска, который тоже нас не любит. Никому до нас нет дела. Если бы вчера шахматным любителям удалось нас утопить, от нас остался бы только один протокол осмотра трупов: «Оба тела лежат ногами к юго-востоку, а головами к северо-западу. На теле рваные раны, нанесенные, по-видимому, каким-то тупым орудием». Любители били бы нас, очевидно, шахматными досками. Орудие, что и говорить, туповатое. «Труп первый принадлежит мужчине лет пятидесяти пяти, одет в рваный люстриновый пиджак, старые брюки и старые сапоги. В кармане пиджака удостоверение на имя Конрада Карловича гр. Михельсона». Вот, Киса, все, что о вас написали бы.

— А о вас бы что написали? — сердито спросил Воробьянинов.

— О! Обо мне написали бы совсем другое. Обо мне написали бы так: «Труп второй принадлежит мужчине двадцати семи лет. Он любил и страдал. Он любил деньги и страдал от их недостатка. Голова его с высоким лбом, обрамленным иссиня-черными кудрями, обращена к солнцу. Его изящные ноги, сорок второй номер ботинок, направлены к северному сиянию. Тело облачено в незапятнанные белые одежды, на груди золотая арфа с инкрустацией из перламутра и ноты романса «Прощай, ты, Новая Деревня». Покойный юноша занимался выжиганием по дереву, что видно из обнаруженного в кармане фрака удостоверения, выданного 23/VIII-24 г. кустарной артелью «Пегас и Парнас» за № 86/1562». И меня похоронят, Киса, пышно, с оркестром, с речами, и на памятнике моем будет высечено: «Здесь лежит известный теплотехник и истребитель Остап-Сулейман-Берта-Мария Бендер-бей, отец которого

был турецко-подданный и умер, не оставив сыну своему Остап-Сулейману ни малейшего наследства. Мать покойного была графиней и жила нетрудовыми доходами».

Разговаривая подобным образом, концессионеры приткнулись к чебоксарскому берегу.

Вечером, увеличив капитал на пять рублей продажей васюкинской лодки, друзья погрузились на теплоход «Урицкий» и поплыли в Сталинград, рассчитывая обогнать по дороге медлительный тиражный пароход и встретиться с труппой колумбовцев в Сталинграде.

Светящийся гигант понес компаньонов вниз по реке. Миновали Мариинский посад, Казань, Тетюши, Ульяновск, Сенгилей, село Новодевичье и перед вечером второго дня пути подошли к Жигулям.

Сто раз в этом романе наступал вечер, падало солнце и сияла звезда, но ни разу еще в этом романе вечер не был наполнен такой кротостью и предчувствием великих событий, как этот.

Палубы «Урицкого» наполнились оранжевой под заходящим солнцем толпой пассажиров. Невысокие Жигулевские горы мощно зеленели с правой стороны. Волнение охватило души пассажиров.

Остап, чудом пробившийся из своего третьего класса к носу парохода, извлек путеводитель и узнал из него, что путь вдоль Жигулей представляет исключительное удовольствие.

— «Пароход, — прочел Остап вслух, — проходит близ самого берега, разрезая падающие в реку тени береговых вершин. Густой ковер зеленой в различных оттенках растительности манит путника углубиться в девственную толщу лесов, чтобы насладиться прекрасным воздухом, полюбоваться открывающимися далями и мощной здесь красавицей Волгой и вспомнить далекое прошлое, когда неорганизованные бунтарские элементы. »

Пассажиры сгрудились вокруг Остапа.

— «неорганизованные бунтарские элементы, бессильные переустроить сложившийся общественный уклад, «гуляли» тут, наводя страх на купцов и чиновников, неизбежно стремившихся к Волге как важному торговому пути. Недаром народная память до сих пор сохранила немало легенд, песен и сказок, связанных с бывавшими в Жигулях Ермаком Тимофеевичем, Иваном Кольцом, Степаном Разиным и др.»

— И др! — повторил Остап, очарованный вечером.

— И др! — застонала толпа, вглядываясь в сумеречные очертания Молодецкого кургана.

— И др-р! — загудела пароходная сирена, взывая к пространству, к легендам, песням и сказкам, покоящимся на вершинах Жигулей.

Луна поднялась, как детский воздушный шар. Девья гора осветилась.

Это было свыше сил человеческих.

Из недр парохода послышалось желудочное урчание гитары, и страстный женский голос запел:

Из-за острова на стрежень, На простор речной волны, Выплывают расписные Стеньки Разина челны.

Сочувствующие голоса подхватили песню. Энтузиазм овладевал пароходом. Все вспоминали «далекое прошлое, когда неорганизованные бунтарские элементы гуляли тут, наводя страх».

Луна и Жигули производили обычное и неотразимое душой человеческой впечатление.

Когда «Урицкий» проходил мимо Двух братьев, пели уже все. Гитары давно не было слышно. Все покрывалось громовыми раскатами:

Свадьбу но-о-о-овую справля-а-а-а.

На глазах чувствительных пассажиров первого класса стояли слезы лунного цвета. Из машинного отделения, заглушая стук машин, неслось:

Он весе-о-о-олый и хмельно-о-о-ой.

Второй класс, мечтательно разместившийся на корме, подпускал душевности:

Позади их слышен ропот:

— Нас на бабу променял.

Только ночь с ней провозжа-а-ался.

— Провозжался, провозжался, провозжался! — с недоумением загудела Лысая гора.

— «Провозжался! — пели и в третьем классе. — Сам наутро бабой стал».

К этому времени «Урицкий» нагнал тиражный пароход. Издали можно было подумать, что на пароходе происходит матросский бунт — раздавались стоны, проклятия и предсмертные хрипы. Казалось, что на «Скрябине» уже разбиты бочки с ромом, повешены на реях гр. пассажиры первого и второго классов, а капитан с пробитым черепом валяется у двери с табличкой «Отдел взаимных расчетов».

На самом же деле и матросы, и пассажиры первого, второго и третьего классов с необыкновенным грохотом и выразительностью выводили последний куплет:

Что ж вы, черти, приуныли? Эй ты, Филька, черт, пляши! Грянем, бра-а-а-атцы, удалу-у-ую.

И даже капитан, стоя на мостике и не отводя взора с Царева кургана, вопил в лунные просторы:

Грянем, бра-а-атцы, удалу-у-ую На помин ее души!

— Ее души! — пел кинооператор Полкан, тряся гривой и вцепившись в поручни.

— Ее души! — ворковали Галкин, Палкин, Малкин, Чалкин и Залкинд.

— Ее души! — взывал Симбиевич-Синдиевич.

— Ее души! — заливались служащие, резвость которых в этот благоуханный вечер не была заключена в рамки служебных отношений.

И капитан, старый речной волк, зарыдал, как дитя. Тридцать лет он водил пароходы мимо Жигулей и каждый раз рыдал, как дитя. Так как в навигацию он совершал не менее двадцати рейсов, то за тридцать лет, таким образом, ему удалось всплакнуть шестьсот раз.

Нужно ли еще какое-нибудь доказательство неотразимости грустной красоты Жигулей?

Поравнявшийся со «Скрябиным» «Урицкий» находился в центре песенного циклона. Пассажиры скопом бросали персидскую княжну за борт.

Набежали пароходы местного сообщения, наполненные здешними жителями, выросшими на виду Жигулей. Тем не менее местные жители тоже пели «Стеньку Разина». Не вида-а-али вы пода-арка От донско-ого ка-а-зака-а-а.

Светились буи, отражались в воде четырехугольные окна пароходных салонов, мигали фонарики пароходов местного сообщения. Гремели песни, и казалось, что на реке дают бал.

«Урицкий» легко обошел тиражный пароход. Концессионеры смотрели на свое первое плавучее пристанище с надеждой. Там, в огнях, среди запретительных надписей и служебной суеты, в каюте режиссера стояли три стула. «Скрябин» медленно отдалялся и до самой Самары были видны его огни.

В Сталинграде концессионеры ждали театр Колумба две недели. За это время они несколько раз доходили до самого бедственного положения. Если бы не бюро любовных писем, учрежденное великим комбинатором на базаре, концессионерам пришлось бы умереть с голоду.

Бюро ко времени приезда театра завело уже обширную клиентуру среди домработниц, и Остап начинал опасаться визита милиции. Жить, однако, пришлось скромно, прикапливая деньги на возможные расходы по изъятию стульев.

«Скрябин» пришел под звуки оркестра в начале июля. Друзья встретили его, прячась за ящики на пристани. Перед разгрузкой на пароходе состоялся последний тираж. Разыграли крупные выигрыши.

Стульев пришлось ждать часа четыре. Сначала с парохода повалили колумбовцы и тиражные служащие. Среди них выделялось сияющее лицо Персицкого.

Сидя в засаде, концессионеры слышали его крики:

— Да! Моментально еду в Москву! Телеграмму уже послал! И знаете какую? «Ликую с вами». Пусть догадываются!

Потом Персицкий сел в прокатный автомобиль, предварительно осмотрев его со всех сторон и пощупав радиатор, и уехал, провожаемый почему-то криками «Ура!».

После того, как с парохода был выгружен гидравлический пресс, стали выносить колумбовское вещественное оформление. Стулья вынесли, когда уже стемнело. Колумбовцы погрузились в пять пароконных фургонов и, весело крича, покатили прямо на вокзал.

— Кажется, в Сталинграде они играть не будут, — сказал Ипполит Матвеевич. Это озадачило Остапа.

— Придется ехать, — решил он, — а на какие деньги ехать? Впрочем, идем на вокзал, а там будет видно.

На вокзале выяснилось, что театр едет в Пятигорск через Ростов — Минеральные Воды. Денег у концессионеров хватало только на один билет.

— Вы умеете ездить зайцем? — спросил Остап Воробьянинова.

— Я попробую, — робко сказал Ипполит Матвеевич.

— Черт с вами! Лучше уж не пробуйте! Прощаю вам еще раз. Так и быть — зайцем поеду я.

Для Ипполита Матвеевича был куплен билет в бесплацкартном жестком вагоне, в котором бывший предводитель и прибыл на уставленную олеандрами в зеленых кадках станцию «Минеральные воды» Северо-Кавказских железных дорог. Воробьянинов ступил на каменистую платформу станции и, стараясь не попадаться на глаза выгружавшимся из поезда колумбовцам, стал искать Остапа.

Давно уже театр уехал в Пятигорск, разместясь в новеньких дачных вагончиках, а Остапа все не было. Он приехал только вечером и нашел Воробьянинова в полном расстройстве.

— Где вы были? — простонал предводитель. — Я так измучился.

— Это вы-то измучились, разъезжая с билетом в кармане? А я, значит, не измучился? Это не меня, следовательно, согнали с буферов вашего поезда в Тихорецкой? Это, значит, не я сидел там три часа, как дурак, ожидая товарного поезда с пустыми нарзанными бутылками? Вы — свинья, гражданин предводитель! Где театр?

— Едем! Я кое-что накропал по дороге. Чистый доход выражается в трех рублях. Это, конечно, немного, но на первое обзаведение нарзаном и железнодорожными билетами хватит.

Дачный поезд, бренча, как телега, в пятьдесят минут дотащил путешественников до Пятигорска. Мимо Змейки и Бештау концессионеры прибыли к подножию Машука.

8.12. Принцип «монтера Мечникова»

Предприниматель Украины вышел в суровый мир международ­ного бизнеса, и на этой коварной, «тропе войны» его подстерегают самые неожиданные опасности. В первую очередь ему, конечно, свойственно полное игнорирование законов и правил рыночных отношений, дилетантская надежда на русское «авось». Далее его подстерегают незнание иностранных языков, правовая безграмот­ность, неумение вести деловые переговоры, оформлять договоры и контракты.

Вот какие характерные негативные моменты отмечены за­падными бизнесменами при сотрудничестве с украинцами: длитель­ность ведения переговоров; отсутствие необходимых полномочий у украинских представителей, особенно государственных учреждений; неспособность назвать реалистичные цены (как следствие плохого знания конъюнктуры рынка); необязательность при проведении переговоров (неявки на встречи, замедленная реакция на письма и факсы); склонность к ведению излишне подробных протоколов с детализацией каждого пункта (а ведь протокол — это еще не кон­тракт!); слабое знание принципов маркетинга и законов рынка. И удивительная, милая доверчивость — а как же, да мы с ним мартини пили, даже расцеловались на прощание!

Партнер Остапа Бендера по сделке со стульями монтер Меч­ников — «человек, измученный нарзаном», из популярного романа И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев» — дал название еще одному мудрому совету из области искусства управления. Этот принцип, сформулированный в эпизоде, приведенном в эпиграфе, позволил партнерам достигнуть согласия как «продукта непротив­ления сторон».

Принцип «монтера Мечникова» гласит, что любое управленческое решение должно быть обеспечено документально (вклю­чая при необходимости и финансовые документы) или матери­ально. Нельзя подписывать приказ о выплате премии, если руководитель не убежден в наличии премиального фонда; нельзя при­нимать на работу нового сотрудника, пока не будет создана вакан­сия; нельзя поставлять товар без предварительной оплаты или открывать совместное дело без товарного кредита. Сначала — день­ги, потом — стулья!

Принцип «монтера Мечникова», точнее его инверсия, имеет еще одну область применения, которая выдвигает этот принцип на одно из важнейших мест в проблемах управления в современной Украине, — оплата работы по конечным результатам. Труд требует вознаграждения, и делается только то, что вознаграждается. Проблема оплаты труда более сложна, чем простое сравнение досто­инств и недостатков повременной или сдельной оплаты.

А вот оплата труда работников японских фирм более чем на 30% зависит от итоговой прибыли фирмы! Вариант принципа «мон­тера Мечникова» в этом случае формулируется так: «Если в итоге твоего труда фирмой будет получена прибыль — получишь деньги». Этот принцип весьма категорично поддерживает известный американский менеджер Джек Стэк, протестуя против метода «заплати мне сегодня, отработаю как-нибудь потом». Именно это и является при­чиной гибели большинства компаний, потому что так думают очень многие, начиная от руководителя и кончая простым рабочим. Вы должны занять противоположную позицию — «сначала заработай».

Остап Бендер

В этой версии ожидают проверки 33 изменения. Опубликованная версия была проверена 12 декабря 2016.

Это хорошая, годная статья Вы можете помочь уютненькому, если не будете её трогать. Не надо. Займитесь лучше чем-нибудь полезным.

Остап Сулейман Берта Мария Бендер-Бей (евр. рас.  אוֹסטָפּ סוּלֶאִימָן בֶּרטָה מָרִיאָה בֶּנדֶר-בֶּי ) (не путать с роботом Бендером!) — сын турецкоподданного, потомок янычар, идейный борец за денежные знаки. Главный герой двух самых известных произведений советских писателей Ильфа и Петрова.

Содержание

[править] Официальные факты биографии

Великий комбинатор знает 400+1 относительно честный способ освобождения ближних своих от излишних денег, то есть является классическим мелким мошенником и аферистом великим комбинатором. Помимо обманутых вкладчиков, на пути Бендера встало аж землетрясение — в Крыму, в 1927 году.

Был почти выпилен подельником Кисой Воробьяниновым при помощи опасной бритвы в финале «12 стульев», но спасён волей авторов для возможности появления в сиквеле.

В «Золотом теленке» получил-таки миллион, с которым из-за наступившего социализма ничего не мог сделать. Успешно просрал его при попытке перехода румынской границы. После чего следы теряются ввиду переквалификации в управдомы.

Фразой «Чтите уголовный кодекс!» Бендер троллил несчастных доверчивых слоупоков. Хотя формально «Союз меча и орала» можно было рассматривать как контрреволюционную деятельность. Году эдак в 1937 (то есть всего 10 лет спустя после событий «12 стульев») за такой фокус его просто поставили бы к стенке. Но даже если проигнорировать данный факт, Остап сам не очень-то жалует УК: во-первых, сам успел посидеть, во-вторых, всё же запятнал себя кражей — спизданул у Грицацуевой пару мелочей окромя стула.

Тем не менее авторы какбэ намекают, что наш герой уже был судим: «Носков под штиблетами не было», так как носки пришли в негодность за время отсидки. Помимо отсидки, закончившейся в 1927 году (время действия «Двенадцати стульев»), Остап имел как минимум еще одну: «Когда все пропуска были выданы и в фойе уменьшили свет, Яков Менелаевич вспомнил: эти чистые глаза, этот уверенный взгляд он видел в Таганской тюрьме в 1922 году, когда и сам сидел там по пустяковому делу»

Нужно заметить, что все эти факты являются домыслами (результатами литанализа) двух еврейских расовых жыдов — Фельдмана и Одесского, которые выпустили романы со своими комментами. Да, их доводы выглядят убедительно; да, кроме них никто вообще не анализировал; но все же не надо воспринимать их слова как истину в последней инстанции. Пробуйте сами, вчитывайтесь, размышляйте, да, и улыбнется вам удача!

Несмотря на криминальное прошлое, в жизни Великого Комбинатора нашлось место для прекрасного. О сим факте свидетельствуют ВНЕЗАПНО нахлынувшие воспоминания Бендера о своей сценической деятельности:

О, моя молодость! О, запах кулис! Сколько воспоминаний! Сколько интриг! Сколько таланту я показал в свое время в роли Гамлета!

История умалчивает, были это шаги в профессиональной карьере (в которой быть может нашел бы себя, благодаря немыслимому лицедейству), либо постановка в школьном спектакле.

М. Захаров в экранизации безжалостно разжаловал Остапа во «вторые могильщики» лулзов ради, но анонимус-то помнит и чтит.

[править] Сын турецкоподданного

В XXI веке мало кто знает, что формулировка «сын турецкоподданного» для 1910—1920 годов означала не «сын турка», а «сын уехавшего в Палестину еврея». Ровно с такой же долей вероятности это может означать, что отец Остапа эмигрировал, как и тысячи других, в Константинополь. Но на самом деле, речь тут, конечно, о другом. Во время оно, когда для евреев существовала черта оседлости и ряд других прелестей Российской Империи, изрядно портивших им жизнь, многие из бессарабских и херсонских евреев, уплатив некоторую сумму падким до наживы туркам, принимали турецкое подданство, становясь таким образом иностранными гражданами. С этого момента по отношению к ним переставало действовать большинство ограничений на места проживания, учебу, службу и т. п. Очевидно, что папа гражданина Бендера также решил распрощаться с нелегкой судьбой российского еврея и стать евреем турецким. Палестина в те времена входила в состав Османской империи, и, соответственно, уехавшие на историческую родину жыды становились турецкоподдаными. Да и вообще, в Российской Империи лучше было быть турком, чем жыдом, я гарантирую это. Мем же «сын турецкоподданного» появился в этой стране как раз в начале ХХ века, когда после революции уехавшие в османскую палестину русские ержи стали возвращаться в эту страну, с приплодом естественно, который и стали называть «сын турецкоподданого», сейчас многим не понятно, а тогда было смешно.

[править] Прототип IRL

Разумеется, существовал и прототип Остапа Бендера IRL: лихой одессит Осип Шор. Осе, приехавшему поступать в Технологический институт в 1916 г., да так и не поступившему из-за мелких жизненных неурядиц (как-то: ПМВ, Гражданская война в России, голод, разруха и общий пиздец), категорически не нравилось, что сырость слезами капала с потолка его петроградской комнаты. А то, что он видел в зеркале, и вовсе повергало в уныние. Тогда он возмечтал о переезде в сказочную Бразилию (где, напомним, находится Рио-Рио) или Аргентину, а дабы соответствовать своей высокой мечте, начал жизненные перемены с имиджа: завёл белые штаны, такого же цвета капитанскую фуражку и меметичный шарф. Но вместо недостижимого Рио-де-Жанейро пришлось ехать в солнечную Одессу, по дороге в которую Ося, чтобы было что покушать, косплеил художника и шахматного гроссмейстера, женился по расчёту на знойной пышке (успешно у неё перезимовав), а также выдавал себя за тайного агента антисоветской подпольной организации «Союз меча и орала» . В Одессе Осип-Остап устроился в уголовный розыск, где сражался с бандой Япончика. Когда его брата убили (по одной из версий, перепутав с ним самим), Осип понаехал в Нерезиновку, где и повстречался с Валентином Катаевым. Катаева, маститого пейсателя, чей одинокий парус вовсю белел над советской литературой, его кулстории навели на мысль о гешефте:

• Берём двух малоизвестныхлитературных негров;
• Пересказываем им истории Осипа Шора;
• Ждём, пока они их запишут;
• Читаем, правим, повторяем;
• Публикуем на троих;
•  .
• ПРОФИТ!

Однако, негры оказались и сами не промахи: заслушав Катаева, они принесли ему такой лютый литературный винрар, что Валентин устыдился своих гешефтмахерских наклонностей и добровольно вышел из трио соавторов, благословив их пирожными «Наполеон» в количестве шести штук.

ВНЕЗАПНО после встречи с Ильфом и Петровым в 1934 году (через шесть лет после публикации «12 стульев») Осип решил круто переменить жизнь и стать простым управдомом рабочим сурового челябинского завода. Где стал вместо этого снабженцем (директором оказался друг-одессит), а в 1937-м получил свои пять лет лагерей: одни говорят, по политическому делу (вступился за этого самого друга-одессита, которого пришли арестовывать кровавые чекисты), другие — что за 400 сравнительно честно спижженых с ЧТЗ тракторных запчастей и прочие снабженческие махинации. Воевал, работал проводником на маршруте «Москва—Ташкент», ходил в кинотеатр и смотрел, как его приключения воплощают Сергей Юрский, Арчил Гомиашвили и Андрей Миронов. В 1978-м умер, так и не добравшись до Рио.

Конечно, похождения и аферы книжного Остапа собраны с куда более широкого круга лиц, благо Петров-Катаев (не Валентин) и сам поработал в УгРо и аффэр насмотрелся.